Её глаза на звезды не похожи.
В них бьется мотыльком живой огонь.
Еще один обычный вечер прожит.
А с ней – он каждый раз другой.

***

- Когда весь мир уплывает у тебя из-под ног, когда ты ни в чем не уверен, нужно что-то базовое, на что ты всегда можешь опереться, о чем ты не будешь изводить себя сомнениями – ибо сомнения это категория знания, а не веры. Если есть фундамент, о которого ты можешь оттолкнуться, то ты выплывешь – если нет, то погрузишься в топкое болото – это истина, которую нет нужды обсуждать, - мужчина лет тридцати с изнеможденным лицом и жесткими темно-пепельными волосами обозначил улыбку и тут же закрыл глаза – он понимал, что почти обезумел в подвале резиденции мрака, что скоро его сознание проиграет напору мрака, и тогда Арей узнает все, что ему надо у безумной оболочки бывшего стража. Но свет, который еще был в златокрылом, не позволял ему сдаться раньше времени – надежды на спасение почти не было, а потому светлый пытался даже в последние минуты своей жизни разбудить свет в тех, у кого еще была свобода выбора – в учениках мрака. Златокрылый был хороший психолог – он знал, что нужно сказать каждому из них. Но времени почти не было – страж уже ощущал себя безумным – он держался только ради других, ради светлых, ради эйдосов учеников мрака, но сил почти не было. Он не знал – продолжает ли Евгений слушать его или его уже нет, но он продолжал говорить, пытаясь достучаться до эйдоса.
Мошкин замер на лестнице, ведущей в подвал, и сидел там, не шевелясь – формально, сегодня он охранял подвал – на деле, смысла в этом не было никакого – заклятья Арея знали свое дело гораздо лучше. Мечник просто заставлял учеников служить мраку не только словом, но и делом. А сейчас Евгений слушал и тонул в бесконечных вопросах и противоречиях – хриплый голос стража прорывался в сознание, не позволяя забыть его слова, повторяя их, и похожие на них речи, снова и снова.
Вряд ли Арей не знал об этом. Но ему тоже нужно было, чтобы ученики сделали выбор – из слюнтяев превратились в настоящих стражей мрака…
Стражи света… Они должны стать светлыми. Это единственная цель, ради которой я еще не отпустил свое измученное сознание.
- Борьба всегда там, где эйдос, а где эйдос – там борьба. Пока душа не потеряна – всегда есть возможность победить, вырваться из пут мрака и измениться. Я верю, что у вас это получиться. Я верю…

***

Ловить мяч на такой скорости, тем более от комментатора всея игр – нашли дурака. Точнее некромага, что немного меняло суть дела. Глеб ударил мяч несколькими мысленными импульсами, затормаживая его, а затем навел тросточку на комментатора – подзеркалить его бы не получилось, но получить контроль над телом на доли секунды – почему нет. Бейбарсов усмехнулся, и с уст играющего комментатора сорвалось Гуллис-Дуллис.
- Цап-царапс, - Глеб выставил руку, и мяч влетел к нему в ладонь. – Спасибо, - отсалютовал некромаг и помчался к дракону.
Против него играл довольно бестолковый Ртутный, а за их пятерку – Искристый, что должно было компенсировать разницу в мастерстве, опыте и таланте.
Ягун, едва завладел одурительным мячом, попытался вывести из игры Глеба, но мечтать не вредно – вредно есть жирное на ночь. Некромаг сделал вид, что пошел атаковать, а сам, мгновенно развернувшись, и махнув Жикину, поспешил к Искристому – мяч он забросить еще успеет, а помешать королеве полета никогда не помешает.

- Умный мальчик, - в заброшенной ныне комментаторской будке сидели двое: академик и расплывшийся субъект со стянутыми в хвост волосами – говорил субъект. – Он нам подойдет.
- Он мой ученик – отозвался академик, смотря на поле. – И я вижу, что он не готов. Глеб только начинает избавляться от отчужденности и вседозволенности, вложенной в него колдуньей, но во мраке он мгновенно скатится вниз.
- Вы недооцениваете его - он может справиться со многим.
- Если будет знать – зачем ему это, - продолжил академик. – А путь к личной выгоде – первая ступенька в Тартар. Он не сможет быть вашим среди тьмы – тьма внутри него и тьма внешняя не оставят от Глеба ничего человеческого. Вы получите сильного врага, а я потеряю ученика.
- Не стоит драматизировать. Мы будем следить за ним и, если что – тут же отзовем обратно.
- Я слишком хорошо знаю методы работы света – стражей, которым я доверяю – можно пересчитать по пальцам, и вы не входите в их число, - ответил академик.
- Хорошо, - отозвался субъект. – Я не настаиваю – нет, так нет, - страж встал и еще раз посмотрел на некромага.
- Да, - добавил академик. – Если вы попробуете найти Глеба без моего ведома, то в Эдем вы больше не попадете в ближайшие лет сто.
- Что ты сказал? Да ты знаешь, кому обязан своей жалкой магией…
- Древниру, но не вам. У моего учителя, видимо, тоже были с вами некие трения…
- Я заберу то, что нужно свету, - уже спокойно продолжил страж.
- Сомневаюсь, что это нужно свету, - негромко сказал академик. – Глеба ты не получишь.
Страж легко наклонил голову, но когда он поднял её,  у губ светлого была флейта.
Реакция академика была хороша, но хуже чем у темного стража – с перстня сорвалась искра, но что она могла против златокрылого?
Маглодия завершилась, но победная усмешка на лице стража сменилась удивленной гримасой – он попробовал еще раз – академик не препятствовал, потом еще и еще.
Сарданапал вздохнул и достал из кармана крылья светлого стража.
- Маньякус клептоманус – крайне полезное заклинание, - чуточку грустно улыбнулся академик. – Но если вернуть тебе крылья сейчас, то ты не оставишь в покое моих учеников – с появлением бюрократии вы перестали чувствовать свет и ценить милосердие, заменив все цифрами и устаревшими догмами. Они к тебе вернуться, когда станешь их достоин, - академик шагнул вперед и коснулся перстнем лба обалдевшего стража. Тот неслышно закричал и зажмурил глаза. А когда открыл, перед ним появилось бескрайнее снежное поле.
- Ну что, Петруха, скоро уже? Нам еще километров двести до Горно-Алтайска.
- Что? А? Иду, – ответил Петруха и пошел к тентованному КАМАЗу. Голова побаливала, куда и зачем он едет – Петруха не помнил, но как-то об этом и не задумывался – сейчас вспомнит… еще бы, столько вчера выпить.

***

Мошкин спокойно пропустил мимо себя неожиданный выпад Наты и, скользнув шестом вдоль рапиры, остановил удар в сантиметре от головы девушки. Та обреченно вскинула брови, проводя мимическую атаку – Мошкин сделал вид, что замешкался, но, тут же пошел на сближение, выхватывая рапиру из рук Наты и высекая её опорную ногу. Чисто для порядка конец шеста уперся в грудь девушке, не давая ей встать, хотя нельзя не признать, что картина лежащей у его ног поверженной Вихровой нравилась Мошкину. Вопрос «или не нравиться?» еще не исчез – он не мог исчезнуть в принципе, но Женя был достаточно умен, чтобы понять – лежащий в подвале страж говорит правду – надо разучиться лгать себе – это был даже не вопрос выбора между светом и мраком – это был вопрос целостности собственной личности. От размышлений Мошкина отвлекли слова Арея. Надо признать – довольно громкие слова.
- Вихрова! Здесь тебе не детский сад – ты все не можешь понять, что если будешь драться вполсилы, надеяться на свои фокусы, то тебя убьют, приколотив твою замечательную головку над камином – мрак способен только на такое проявление заботы, - Ната лежала, хотя Мошкин уже отошел, и слушала слова мечника с явным вызовом. Вихрова хотела делать только то, что нравиться ей и не терпела препятствий на этом пути, временно мирясь с силой. Даже проигрыш не вызывал в ней никаких отрицательных эмоций – она понимала, что в махании железяками всегда будет уступать парням. А потому – не делала из боя идола, как Арей, а потом и Меф. Кумиром Наты была она сама, и мечник ничего не мог с этим поделать – потому и бесился.
- Поединок со мной – щадить никого не буду, - сухо продолжил бывший бог войны.
- Последний довод королей, - усмехнулась девушка, поднимаясь и материализовывая рапиру. Несмотря на то, что без доспехов рапира побеждала меч – у стражей этот принцип размывался – слишком много времени они оттачивали свое мастерство. А сейчас, плюс ко всему, слишком различался уровень поединщиков.
Евгений стоял в стороне, но фарс поединка понимал – Нату можно было побить, можно убить, но крайне сложно сломать. А Арей не мог этого понять – максимум чего он добьется – так это внешнего послушания и ненависти во взгляде. Ах да, еще пару дней Вихрова будет лежать на кровати и проклинать весь белый свет, а особенно тех, кто к ней сунется. А именно этого Мошкину сейчас не хотелось – после решительной победы над девушкой, он понял, что сильнее и увереннее, что нет смысла конкурировать с Натой, что его амбиции уже давно реализованы – и надо добиваться целей, а не пикироваться с пресловутыми целями.
Тем временем Ната отступала, умело лавируя между стульями и столом, желая преградить путь мечнику предметами домашнего обихода и реализовать преимущество длинного выпада. Арею же было на ухищрения девушки плевать с высокой колокольни – он методично теснил Нату, разгоняя клинок и не давая ей сделать четкий выпад. В ведении Вихровой оставались лишь встречные уколы и переводы, если в атаке – в защите сливы и отступление, отступление, отступление…
Мошкин прекрасно понимал, что победить можно только настроившись на победу – у Наты этого заведомо не было. Но Жене не хотелось, чтобы она проиграла, а потому, когда вьюноша засмотрелся на лицо ученицы мрака, он не стал бороться с собой и нанес короткий тычок Арею в голову. Мечник успел что-то почувствовать, но не более – через миг страж свалился на пол, а до Мошкина постепенно начало доходить, что он сделал, и что за это сделают с ним. Захотелось сбежать на край света, не оставив обратного адреса – Женя машинально отступил к двери, но тут же осознал, что это бесполезно – чем быстрее мечник изольет свой гнев, тем больше у него будет шансов остаться живым. Ната же смотрела на него с насмешкой.
- Мой верный рыцарь, - томно протянула Вихрова. – Вы спасли меня из рук ужасного монстра, который сейчас очнется и сделает вам секир-башка. Что ж, этим зрелищем вы заслужили прощальный поцелуй, - Ната поманила Евгения пальцем, и тот, как загипнотизированный, пошел к ней. Но, встряхнув головой, Мошкин мысленно произнес формулу изгнания из мрака и представил Нату в завершающей фазе образного заклятья. Сама по себе формула была древней формальностью – но из резиденции изгоняла. Было только одно условие – у произносившего и объекта заклинания должна быть общая кровь, ну или в данном случае сила. Было еще несколько условий – так что Мошкин не знал – сработает заклятье или нет. Сработало. Осталось придумать – что сказать Арею. Как вариант – что старался уравнять шансы, показав пример использования Натой её силы – аргумент так себе, но ничего другого мрак в лице Арея не примет точно…

Через несколько часов, валясь на диване в гостиной и прикладывая лед к выступающим частям тела, Мошкин понял, что аргумент был не так себе – а просто идиотский. Впрочем, спасло Евгешу только чувство юмора Арея – так что дело ограничилось показательной поркой (иначе эту псевдосхватку на деревянных мечах назвать было нельзя). Даже когда Мошкин отключался – удары продолжали сыпаться – так что приходилось очухиваться и сражаться. Последние полчаса Мошкин держал меч в левой и придерживал правой – сломанной, пока не потерял сознание от боли – уже окончательно.
В резиденцию просунулась голова Вихровой, которая огляделась, не нашла ничего опасного для своей головы и пригласила в темную обитель свою остальную – не менее привлекательную часть – часть приглашение приняла.
- Приветики всем, кого не видела, и салют герою-страдальцу, - усмехнулась Вихрова, подходя к холодильнику и изучая остатки вчерашней пиццы. – Кто-нибудь будет? Тот сам себе возьмет, - быстро сказала темная и села напротив Мошкина, прижав к себе колени и, наклонив голову, изучающе смотря на Евгешу. – Какой у тебя знатный фингальчик под правым глазом, а ледяные лубки на правой руке – вообще прелесть, - мечник привел в порядок Мошкина, но понятия порядка у Арея и нормальное состояние вообще пересекались очень смутно и отдаленно.
- Шла бы ты, - хмуро сказал парень, уже понимая: какую глупость он совершил. «Свинья неблагодарная». Было обидно, но Мошкин старался подавить в себе это чувство – стоит убрать сомнения, перестраховки и делаешь такую хрень, за которую еще долго будешь расплачиваться.
- Обязательно, - усмехнулась Ната. – Только над тобой еще немного поиздеваюсь. Евге-ешка, - Вихрова дернула парня за щеку, заставив поморщиться от резкой боли в голове и положила руку ему на голову, при этом говоря какую-то фигню. – Упокойся душа грешного Мошкина под половицей, и да не допустит в дом он ни комиссионера, ни суккуба, ни налогового инспектора.
Мошкин хотел уже скрутить Нату – со сломанной рукой – не факт, чтобы получилось, но попробовать стоило, когда почувствовал исходящий от её руки поток тепла – легкий, прерывистый, но он дарил исцеление, хотя иногда руку и голову простреливало резкой болью.
Евгеша расслабился и почувствовал, как Ната улыбнулась – хоть он давал себе слово, что не влюбиться в Вихрову, пока та не станет бегать за ним – первый же искренний знак внимания стер все обещания, которые Мошкин давал себе.

***

Арей сидел в подвале, наблюдая на стене картину, происходившую в приемной. Светлый сидел в противоположном углу, но тоже смотрел туда же. Мечнику не надо было пытать златокрылого или уговаривать – за него это делал мрак, сводя с ума шепотом изо всех щелей. Арей не думал, что тот выдержит так долго и сохранит ясность рассудка, но пока светлый представлял собой нечто большее, чем просто оболочка, бывший бог войны не собирался отказываться от общения с интересным собеседником.
- А светлая агитация идет парню на пользу, - с уважением произнес мечник. – Один Мефодит, другая Дафнеет. Будет вам на голову еще один толковый мечник.
- Скорее уж вам, - светлый рассмеялся каркающим смехом. – Как от тебя ушел Буслаев, так уйдут и эти – тебе просто нечего им предложить – ты проиграл заранее. Как только они осознают свою внутреннюю силу, они освободятся от мрака.
- От мрака не так просто уйти – у него множество приемов оставить в нем.
- Но не более, – продолжил страж. – Случайности, подлости, игра на желаниях – это просто хитрости – не более того. Свет универсален, мрак ситуативен, - светлый не знал, что фактически повторяет то, что Арей говорил Нате про фехтование, но темный это понял.
- Ты думаешь, что они свет, что у них любовь? Посмотри, что они будут делать сейчас. Что для них любовь, - яростно выдохнул мечник.
- Не их вина, что они живут в мире с извращенными понятиями о добре и зле, о чести и предательстве, о любви и ненависти. Они почувствуют это своим сердцем, и ты не сможешь помешать им – слуга мрака.
- Они сами загонят себя во мрак.
- Они выберутся.
- Я знаю.
- Я верю.

***

Лигул никогда не был идиотом. Более того – он был великолепным тактиком, что позволяло ему управлять мраком уже чертову уйму лет. Многие скажут, что стратегом он был хреновым, а я скажу так: где теперь те, кто говорит, что Лигул хреновый стратег? Где валькирии, согласные мириться с ним, как с меньшим из зол? Как интересно было Троилу лежать при смерти? Или Арею отбывать ссылку? Да, горбун был подл и труслив, но в этом мире он обладал немалой силой и развитым интеллектом, являясь козырной картой в колоде мрака. Но сейчас свет готовился перебить его стрит своим каре – если силы Кводона перейдут к свету в полном объеме, то это будет разгром – не окончательный, но весомый. После которого не стражи, но мрак может сместить своего предводителя со ступеньки трона. Поэтому Лигул сидел за столом и раскладывал пасьянсы.
Мефодий – ленивый козырь, свет занимается его воспитанием и разыгрывать пока не будет. Тем не менее – это проблема, которую мрак научил на свою голову.
Дафна – она с ним же, как защитник и инструмент шантажа, но об этом потом.
Прасковья – неясная королева мрака, антипод Мефа, влюбленная в него дурочка. В перспективе не более чем марионетка, не имеющая ни силы, ни характера Буслаева – уставшая аристократка, годная лишь для правления.
Пока свет бил мрак – бил по всем статьям.
Арей – машина для убийства и подготовки оловянных солдатиков – с большим удовольствием воюет с мраком, мстя ему за свои обиды, чем со светом. Арея надо разыграть – изолировать его бесполезно. Надо натравить его на свет. И развить магические способности резидентской троицы – мечник знает только азы. Если бы опытному стражу дать управление льдом и огнем или зомбирование, то светлых можно было бы косить пачками – а Арей уперся в физподготовку и не видит дальше своего носа.
Но резиденская троица – тоже проблема – Арей не в силах заставить их служить мраку по-настоящему. На их руках до сих пор нет крови. Кровь привяжет их к мраку стальными узами. Нужна кровь светлых на их руках – сформулировал себе задачу горбун. Свет не особо их опекает – а зря – по силе они равны Мефодию. А значит можно использовать своих агентов. Жаль, не получилось с некромагом – хороший был бы солдатик, ну да ладно. А Тибидохс и его глава… они еще пожалеют. Потом – не сейчас. Еще успеется – Сарданапал не вечно будет выигрывать – когда-нибудь храм Древнира падет, и все элементарные маги станут темными. Многие и так темные – даже те, кто выбрасывает светлые искры, но Тибидохс… школа – это тоже противник, ибо она играет за свет. За настоящий свет.

***

Мошкин и Ната лежали на одной кровати. Спали. Евгений на спине, а Вихрова чуть сбоку, набросив на парня руку и ногу. Крышу обоим снесло мгновенно – единственное, что отсрочило их появление в комнате Наты, так это сломанная рука Мошкина – а парень непременно хотел донести любимую на руках. Пришлось на плече – не так романтично, зато более исторично: нашел невесту - дубиной по голове и в пещеру. От откровенности поцелуев Евгеша сначала смущался и краснел, а потом втянулся. Моральные барьеры Наты были проиграны в покер в младшей школе, и Мошкин не смог не воспользоваться этим. Впрочем, кто кем на самом деле воспользовался, можно было и не интересоваться.
Под утро Ната открыла глаза, потянулась, как кошка, сбрасывая покрывало и тут, увидев лежащего рядом с ней парня, отпрянула назад. Мыслей в голове было много – целомудренной ни одной. А тело начало наполнять ощущение, что её банально использовали, как всех использовала она, что Мошкин продумал все заранее, разыграл из себя романтичного персонажа. Поза парня стала казаться насмешливой, лицо - исполненным высокомерия и самовлюбленности. Ната прижалась спиной к шкафу и сползла вниз. Она не могла поверить, что она была такой дурой – именно она, а не одноклассница Светка. Яростно вскричав, девушка бросилась на Мошкина, нанося беспорядочные, но яростные удары всеми частями тела.
Евгений открыл глаза, машинально сдвинулся чуть вбок, еще раз получил по голове и, извернувшись, прижал Нату к кровати, едва защищая глаза от острых коготков.
- Да что случилось, - заорал парень, когда ему уже который раз влетело по недолеченному синяку.
- Да… ты… меня… виноват… гад, - из всего сумбура слов Мошкин разобрал только то, что он в чем-то виноват.
- Я тебя люблю, все хорошо, - единственное, что мог Евгеша – это повторять эти простые слова и гладить свою девушку по волосам – через некоторое время Ната перестала вырываться и спрятала соленое от слез лицо в груди Мошкина. Парень глубоко вздохнул, но спрашивать ничего не стал. Минут через пятнадцать он телепортировал кофе, которое было с благодарностью принято - выходить из комнаты не хотелось, хотя, как оказалось, мраку стены не помеха – по крайней мере, эти стены.
Еще через полчаса, когда Ната пришла в себя, она выгнала парня из комнаты на предмет переодеться. Мошкин надел на себя брюки, накинул рубашку и вышел в коридор. Пройдя в свою комнату, Евгений включил холодную воду, умылся и посмотрел на свое отражение. Отражение изменилось – изменился взгляд, выражение лица. Глупая привычка переспрашивать один и тот же вопрос исчезла еще давно, но её внутренняя составляющая начала исчезать только сейчас.
Мошкин посмотрел в глаза своему отражению и подумал, что это была только разведка боем. Кто бы это ни был, но это воздействие только проба сил. Сейчас Мошкин начал чувствовать в себе желание – нет, пока еще не убийства – желания поквитаться, победить. Но это было не то – он не понимал, что надо ликвидировать причину, а не следствие. Мефодию было легче – тот существование глобальных сил познавал постепенно, на своей шкуре, а для Мошкина это были просто слова.

- Мошкин, Вихрова, ко мне в кабинет, - крикнул Арей. Чимоданова не было уже пару недель – тот нашел брешь в новом законе для мрака, скопированного с человских документов, и вытребовал у канцелярии себе двадцатидневный отпуск. И никому до поры до времени не сказал – злодей эгоистичный. А потом лавочку прикрыли.
Евгений вышел и, застегивая рубашку, стал ждать Нату. Та вышла, улыбнулась, но в глазах Вихровой Мошкин читал неизвестные ему раньше эмоции – неуверенность и страх. Смерти она не боялась, но мрак бил по действительно болезненным местам – а такие удары девушка держать не умела. Ум затуманила расчетливая ярость – теперь малейшей вспышки было достаточно, чтобы она вырвалась на свободу, сокрушая все на своем пути.
Кроме Арея и Улиты в кабинете находился невысокий худощавый парень с хитрым лицом, чем-то похожий на Гермеса.
Мошкин и Ната стояли и вопросительно смотрели на Арея – начинать разговор первым, со слов «а это кто?» было не только глупо, но и опасно – праздное любопытство не поощрялось мраком ни в какой форме. Арей пару секунд ждал именно этого, а потом представил нового гостя.
- Гостя зовут Асклепий – бывший бог – тоже древнегреческий ныне страж. Мой старинный приятель, с которым мы общались ровно столько, чтобы не поубивать друг друга на месте, - усмехнулся Арей. – То есть – почти не общались. Его прислал многоуважаемый горбунок для усиления, поддержки и для вашего обучения.
- А вы… - удивился Мошкин.
- Да. Я старый мечник, ничего не понимающий в высоком магическом искусстве, согласился потерпеть коллегу по цеху за несколько часов занятий с вами, - перебил юношу Арей. – А это, соответственно, Мошкин и Вихрова, прошу любить и не жаловаться.
- А где третий? – голос у Асклепия оказался низким и протяжным, что ему совершенно не шло. – Начать бы лучше с него – наши силы наиболее похожи.
- Вернется через четыре дня, - не стал вдаваться в подробности мечник.
- Тогда я бы пообщался с девушкой, а ты забирай парня и выколачивай из него дурь – она ему больше не пригодится, - мало кто мог позволить разговаривать с Ареем в таком тоне – этот страж, видимо, мог. Но пока мечник воспринимал это с юмором. Впрочем, теперь Мошкин понял – чем могло быть чревато их более длительно общение.

Оставаться одной с стражем Нате не хотелось, но она попыталась справиться со своими эмоциями – мрак не знает жалости и не надо показывать ему свою душу.
- Садись, начнем, - Вихрова, наконец, поняла причину странного тона – жаркий иссушающий воздух Нижнего Тартара. Страж старался говорить немного, а может, не мог привыкнуть к человеческой речи. – Да, ты угадала, темная. Но не заставляй меня ждать, - прозвучало уже в её голове.
Ната попробовала поставить мысленный блок – не получилось. Тогда она стала просто выдавливать сознание Асклепия из своей головы. Стало получаться, но невыносимо медленно – одновременно Вихрова почувствовала, что теряет сознание.
Очнулась девушка от холодной воды, которой сбрызгивал её страж.
- Техники ноль, интуитивная работа на троечку, но самое главное – ты не использовала свой дар. Что такое, по сравнению с ним заклинания и техники ментального воздействия? Улыбнулась, и тот, кто еще минуту назад успешно взламывал твое сознание, падает к твоим ногам. Или, по крайней мере, отвлекается на них. Еще раз, - стражу снова стало трудно говорить, и он перешел от слов к делу.
Ната снова почувствовала темного в своем сознании, но сосредоточилась на другом – девушка мимоходом поправила волосы, улыбнулась, пустила по телу легкую волну и почувствовала, как полностью теряет контроль над телом. Пока она колдовала, страж прочно закрепился в её сознании, и теперь выгнать его оттуда будет крайне сложно – ему уже не нужно свое тело, а нужно её.
Действуя по наитию, Ната поставила один из сильнейших ментальных блоков и шагнула вперед, к сдувшемуся телу стража. В руке Вихровой появилась рапира. Страж мгновенно метнулся назад уходя с линии выпада, но когда он повернулся к Нате, та уже стояла у стены, любуясь на свои ногти. В ответ на взгляд Асклепия, она выдала небольшую ментальную атаку, которую тот умело заблокировал.
- Неплохой вариант, но это несколько не то, что сейчас нужно, - снова заполз в кресло страж. – Продолжим.

***

- Продолжим, - согласился Матвей, вновь поднимая выбитую саблю. Надо было отдать Буслаеву должно – тот работал жестко, но ровно настолько, насколько это было нужно – по-возможности, удары останавливал, но некоторые бил, лишь немного смягчая их силу. Впрочем, они пришли сюда не играться – так что обижаться было бессмысленно. Поэтому Багров собирался взять от этих тренировок все.
Пару раз Ирка приходила смотреть на их баталии, а заодно – проконтролировать, чтобы никто никого не убил. Но долго видеть равнодушное избиение Матвея – не смогла, а потому оставила ребят в покое, чем те и пользовались.
Багров снова свалился в глухую оборону, пропустил колющий в грудь, атаковал Мефа, но этим лишь дал себе возможность отступить. Шаг, еще шаг, слив, рубящий выпад – Буслаев разрывает дистанцию и тут же контратакует – Матвею приходится плашмя падать на землю и откатываться. Меф соскальзывает вперед, наносит рубящий удар с проскальзывание – Багров откатывается, но, за миг до этого, корень дерева оплетает ногу Мефа – тот делает шаг вперед, теряет равновесие, и получает точный удар по шее.
Через несколько минут парни сидели под дубом и пили чуть теплый чай из термоса с плитками шоколада.
- Мы же договаривались без магии.
- Так я её особо и не применял, - пожал плечами Багров. – Но для меня это более естественно – волхв никогда не готовил из меня мечника или воина – только хранителя. Тем более и ты, и я чему-то научились, а это главное.
- Тоже верно, - усмехнулся Меф – сейчас он все больше копировал Арея, лишь понемногу начиная от этого избавляться. - Но я начинаю понимать, чем отличается обучение у Арея от нашей самодеятельности или курса светлых, растянутых на несколько тысячелетий. Мы можем махать клинком сколько угодно, но лишь поддержим свою спортивную форму – а мечник постоянно ставил нас перед выбором – и чтобы победить, надо было измениться.
- Ты ностальгируешь?
- Есть немного.
- Это нормально, - усмехнулся Багров, развалившись на зеленой траве. – Скажу даже больше – ты во всем прав. Арей действительно на голову выше любого воина света и может быстро лепить новых солдат мрака, но не надо на нем зацикливаться. Стремление к силе – показатель собственной слабости. Саморазвитие должно быть естественным.
- Это твои мысли?
- Нет. Это одни из базовых постулатов всеначалия – любая жажда чего-либо сажает тебя в клетку собственных страстей и желаний, зашоривает твое зрение.
- Ты следуешь всем постулатам?
- Нет. Это не в человеческих силах. Но я регулярно о них вспоминаю – и это позволяет мне сделать правильный выбор. Камень Пути дает тебе силы получить желаемое, но он и во много раз упрочняет эту клетку. Мировуд учил меня быть осторожнее с желаниями, - вспомнил Багров и тут же почувствовал приближение валькирии. – Спасибо за тренировку – я пойду. До завтра, - они пожали друг другу руки, и Матвей пошел в стону Ирки.
Отчасти Матвей не хотел, чтобы его девушка виделась с Буслаевым. Багров хорошо относился к Мефу – без дураков. Но когда Ирка встречалась с Мефом, она отдалялась от него – Матвея. Некромагу уже надоело разбираться в причинах, но он хорошо понимал, что надо делать – а большего ему было и не надо.